Самое Тихое Время Города - Страница 61

Кэт немного помялась.

– Марья Моревна и Кот Баюн Заморский. И отстань, пожалуйста, – очень вежливо попросила она.

Игорь расхохотался:

– А как вы попали сюда? По переходам?

Елена неопределенно покачала головой.

– Есть такая штука… Маячок. Например, почти все девушки мечтают о Прекрасном Рыцаре. И эта мечта как маячок. Она ведет через Зону, по проходам. И не только Прекрасного Рыцаря. Может и что мерзопакостное вылезти. Все в воле Автора… Бывают и такие, кто на две Стороны живет. Например, некто написал книгу о жизни домового в черемушкинской пятиэтажке. Книжку прочли многие, поверили в домового. Вот этот домовой в черемушкинской пятиэтажке и живет теперь… Правда, немножко в другом слое Москвы. Но слои-то постоянно соприкасаются, сливаются, расходятся, взаимодействуют с Той Стороной… Или взять для примера реалистическую прозу…

– Кстати, ты-то кто?

Елена надулась.

– Горгона я. Понятно? Горгона. Медузу убил Персей, а Стено и Эвриала, по некоторым преданиям, остались живы. И однажды один человек, Роберт Стенин, написал великолепную поэму «Сестры Медузы». Написал он ее в застойные годы, ее, конечно, не напечатали, и он, как булгаковский Мастер, умер в безвестности. Умер от давно истребленной заразы… Но поэму прочли – и мы появились. Вот так. Но нас все равно не было бы, не будь мифа о Медузе, не будь мощнейшего архетипа Той Стороны.

– Ой, блин. – У Игоря начинала кружиться голова. Пока был в напряжении – ничто не брало, а как кусочки ненормального стали занимать свои места в новой картине мира, так успокоился и начал уставать. – Как же у вас, наверное, хорошо… Мы же всегда мечтали о лучшем мире.

– Мы там все прекрасные и романтичные? – не по-человечески осклабилась Елена. – Дряни вы тоже насочиняли. Тысячелетнего рейха не хочешь? А он есть. Потому как идея жива и имеет мощную подпитку. Слава богу, расползаться ему не особо получается…

– Будем драться, – негромко сказал Инглор. – Я мало понял, но об Эйдолоне я слышал. И я знаю, что Серый Туман, который затягивает многие земли моего мира, – это его дело. Я буду драться.

Инглор до сих пор молчал, и все как-то даже забыли о нем.

– Прости, – сказала Елена. – Главное сейчас – отправить тебя домой. Ты знаешь, кому и что там сказать.

– Да, госпожа, – хмуро кивнул Инглор.

– Через два часа будь готов.

– Да, госпожа.

Игорь и Елена остались у костра одни. Темнело.

– Кто же направляет всех этих тварей на меня, бедного? – спросил Игорь, не обращаясь ни к кому.

– Я бы сказала, тот, кто знает о твоих способностях.

– Но кто?

Елена пожала плечами и ответила – на сей раз неожиданно мягко:

– Этого я не знаю, Игорь. Подумай сам, кто бы мог знать о тебе такие подробности.

– Господи, – прошептал Игорь, – как давно… Он назвал меня Портосом. Это мы же играли, еще в школе… Но ведь только свой, наш, «мушкетер» мог знать…

Елена молчала.

– У них, этих откровенцев, есть тоже люди с Той Стороны?

Елена кивнула:

– Наверняка. Только кто именно, с кем они на Нашей Стороне связаны – я не знаю.

Игорь склонил голову набок.

– А ты уверена, что я буду работать на вас?

– Это подход «Откровения», – усмехнулась Елена. – Мы говорим – не на нас, а с нами. Но выбор всегда за тобой – ты можешь отойти в сторону.

– Нет, я уж с вами, с вами, – усмехнулся Игорь. – Вы как-то симпатичнее капитана Вересаева. И «терминаторы» при вас не ходят.

Елена облегченно рассмеялась.

Разговор сам собой перешел к каким-то частностям и подробностям. Игорь пытался переварить все, что свалилось на его голову, и информации ему на сегодня было больше чем достаточно. Пришел Кот, принес коньяк. Сделали чаю.

Инглор наклонился к Игорю.

– Она прекрасна, – прошептал он.

– Она горгона.

– Все равно она прекрасна. Но ты не видишь – у тебя в глазах другая женщина. Пусть тебе посчастливится найти ее.

Игорь остался сидеть у костра, разинув рот.

Вечером над лесом, над поляной, полной костров, музыки и веселья, плясала Госпожа Луна. Инглор терялся в толпе пестро одетого народу, никто особенно не обращал на него внимания. Игоря замечали больше, потому как он уже успел кое с кем познакомиться.

Кончила наяривать волынка, возник какой-то парень с шаманским бубном и сумасшедшим взглядом. Глуховатый ритм завораживал. Потом к бубну присоединился тамбурин, потом вышел азиатского типа солидный мужик с варганом, а потом над толпой полетел низкий красивый женский голос, который без слов выводил какую-то дикую мелодию. Это было удивительно похоже на струящуюся яркую вышивку с точечными узорами бубна и тамбурина, с пунктирной медной варганной нитью. Три-четыре тени закружились у костра в стихийном, невероятном плясе. Это был какой-то выброс, какое-то наитие – и песенное, и плясовое, и ритмическое, разошедшееся по толпе, как круги по воде, и постепенно захватившее всех. Эхо низкого женского голоса раздавалось под высокими каменными сводами, волшебно меняя все вокруг.

Налей еще вина, мой венценосный брат,
Смотри – восходит полная луна;
В бокале плещет влага хмельного серебра,
Один глоток – и нам пора
Умчаться в вихре по Дороге Сна…

По Дороге Сна – пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,
Кровью – алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня – два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще – есть время до утра,
А впереди дорога так длинна;
Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,
И ветер свеж, и ночь темна,
И нами выбран путь – Дорога Сна…