Самое Тихое Время Города - Страница 55

К родной стоянке при медпункте Игорь вернулся уже ближе к вечеру, чуть пьяный и даже неголодный – кормили везде. Такая царила атмосфера всеобщей благостности. И вот в таком настроении любви ко всему сущему Игорь и пребывал до самого вечера, когда, оставив дежурить в лагере Кота, вся компания отправилась на большую поляну.

Солнце клонилось к закату. На поляне среди длинных скамей, чурбачков и бревен для сидения лежали «пенки» и еще какие-то «сидушки», между ними торчали факелы – в основном из «Икеи», бамбуковые, но были и более внушительные самодельные. Факелы торчали и возле сцены, а под самой «ракушкой» висели жестяные фонарики со свечками внутри.

Народ рассаживался, над поляной стоял ровный гомон, кое-где прерываемый взрывами хохота или невнятными воплями. Вынырнувший из-за очередного викинга Ли схватил Игоря за рукав и повлек его поближе к сцене и чуть правее. Там на низкой лавке из горбыля сидели Елена с Кэт. Тут же на «пенке» расположился Джек с кружками, пивом и куриным шашлыком.

Пророкотал ударник, стихли разговоры. На сцену откуда-то из длинных вечерних теней шагнула Элис. Днем, в джинсах и тонком свитерке, она была миловидной девушкой Елизаветой, теперь же, в вышитом зеленом платье (сама вышивала), она казалась Девой Холмов.

У ирландской арфы совсем не такой звук, как у классической концертной. Арфист обнимает ее, трогает струны – и резной короб у самой его груди вибрирует, звук арфы рождается рядом с голосом певца. Это и есть волшебство древних бардов, чары Оссиана.

Вживую голос Элис звучал совсем по-иному. Она мгновенно овладела всеобщим вниманием, захватила до конца. Игорь даже удивился – по радио и в записи все звучало совсем не так. Красиво, но не волшебно. А сейчас вокруг заклубилось настоящее волшебство… Может, это было из-за того, что кругом чернел вешний лес, а в небе влажно мерцали звезды. Игорю стало казаться, что пространство непонятным образом дрожит и меняется, а по спине непрерывно, волнами пробегает щекочущий холодок…

А над лесом встала Госпожа Луна, и Игорь вдруг мгновенно устал и замерз. И увидел, что вокруг уже мало осталось народу, и музыка кончилась. Игорь поежился. Луна светила ярко, и дорога была хорошо видна. Вопросительно посмотрев на Госпожу и вежливо поклонившись, он двинулся домой. В крови еще вспыхивали искорки веселья, и он улыбался. Луна светила в левую щеку, словно гладила висок, и волосы чуть шевелились от ее белого прикосновения.

– Бойся левой стороны, – прошептал кто-то бесцветным, плоским, без эха голосом.

Игорь резко обернулся. Никого. Непонятный страх прополз по спине. Игорь стиснул зубы, поднял плечи и, сунув руки в карман, быстро зашагал к лагерю, твердя: «Не боюсь. Никого не боюсь. И не побегу». А ноги сами рвались бежать. Но Игорь упорно, нарочито медленно шагал к лагерю, злясь на себя и не позволяя этому непонятному внезапному страху овладеть собой.

– Бойся левой стороны, – снова.

Он вздрогнул. Замер. Тихо. Так невероятно, неестественно тихо… Медленно повернул голову. Слева, там, где из распадка, по которому бежал ручей, выходила на дорогу тропинка, у колеи лежала какая-то слишком черная тень. Игорь остановился. Тут ничего такого темного быть не могло. Он видел эту тропу днем – ни пня, ни камня, ничего подобного тут не было. В голову мгновенно ударил адреналин. Кто-то затаился и ждет…

Это темное, бесформенное вдруг слабо пошевелилось и тихо застонало. Человек. Игорь осторожно сделал пару шагов. Человек приподнялся на руках и с трудом поднял голову. Блестящие глаза уставились на Игоря. В свете луны было заметно, как мгновенный страх сменился облегчением.

– Пожалуйста… помоги…

Игорь попытался поднять его. От человека пахло кровью. Он был весь в грязи. Идти он не мог.

– Скорее… пес по… следу…

У Игоря горячая волна прошла по телу. Если бы он не остановился, не посмотрел, он давно уже был бы в лагере, с девочками, которые сейчас там одни, если дежурные опять ушли по делам…

– Сейчас, потерпи, тут близко.

Раненый только помотал головой, что-то хотел сказать, но Игорь, крякнув, поднял его на спину, как баранов таскают, и поволок. Раненый вдруг засопротивлялся:

– Нет… мой меч… нельзя…

– Да плюнь ты! – выругался Игорь. – Надо скорее к медикам!

– Нет! Нельзя! Ты не понимаешь! – Раненый бешено задергался и в конце концов сполз у Игоря со спины и попытался доползти до валявшегося в грязи чуть изогнутого меча.

– Черт с тобой! Валяйся здесь, идиот! – рявкнул Игорь, поднимая, однако, оружие с земли. К удивлению, ощутил знакомую любому серьезному фехтовальщику тяжесть настоящего оружия. Клинок меча был в крови. Это была не игрушка, которых он навидался сегодня…

– Я его задел… но он идет… – Раненый стоял на коленях, цепляясь за пояс Игоревых джинсов и протягивая руку к мечу.

Но Игорь не отдал. Взвалил парня на спину и молча поволок его в медпункт. В лагере никто еще не спал. Кэт и Елена были не одни – кроме Ли там сидели двое: давешний Кот Аморфный и Мастер. Невелика помощь, но все же. Вся компания молча уставилась на Игоря, затем Кэт вскочила и зашипела, как кошка:

– Где тебя носило? Это кто еще?

– Не меня носило, а я кое-кого носил, – мрачно ответил Игорь и сгрузил раненого на землю. – Вакцина против бешенства есть?

– Тебе, что ли? – усмехнулся Кот.

– Нашел время! – рявкнул Игорь. – Видишь – человека собака порвала, причем близко от лагеря.

Елена с Кэт уже занимались пострадавшим.

– Фонарь дай, – коротко приказала Елена. – Воду сними с огня. И «пенку» дай.

Раненый оказался темноволосым парнем лет двадцати пяти. Судя по одежде, похоже, из реконструкторской братии. Рваные раны на руках и груди сильно кровоточили, на боку была одна явно резаная, весь он был грязный, мокрый.