Самое Тихое Время Города - Страница 22

Кэт с Агловалем переглянулись. Пожали плечами.

– Пусть снимает? – шепнула Кэт.

– Да пусть его, – ответил Агловаль, пристально и несколько изумленно глядя на фотографа. – Пусть…

Фотограф прицелился, щелкнул раз, другой – всего снимков пять, наверное, сделал.

– Меня зовут Ли, – потом представился он. – Не китаец, такое прозвище. Вот моя визитка, – порылся он в нагрудном кармане. – Там адрес галереи. Приходите на фотовыставку! Вас бесплатно пропустят!

Он собрал свою аппаратуру, сунул в сумку и пошел прочь в направлении садящегося солнца.

Смотреть на низкое светило было трудно, и Агловаль не заметил, в какой момент фотограф исчез – был, и нет его.

Солнце уже сползло каплей горячей меди за горизонт. Становилось холодно. Кэт решила пройти домой кружным путем – через Сетуньские проезды, а затем по мостику через Сетунь и прямо к дому. В домах возле Сетуньского Стана жили два кошачьих прайда, которых она подкармливала, хотя в последнее время их вроде кормили при магазине. Надо было проведать. Агловаль конечно же вызвался сопровождать. Пока пешком дошли до нужных домов, совсем стемнело, потому как ночь была безлунная, а фонари, пусть и горели ровно и ярко, почему-то освещали в этих местах лишь малый круг возле столба. Словно тьма тут была густая и желеобразная, не поддающаяся свету. А домой Кэт надо было не через большой освещенный мост, а через другой, темный, подальше, у гаражей.

В пойме Сетуни, между Кутузовским проспектом и «Мосфильмом», давно ошивались стаи одичавших собак. Иногда по ночам Кэт слышала, как они лают и воют и этот гав то удаляется, то приближается. Акустика была тут прекрасная. Иногда Кэт напарывалась на этих бездомных несчастных зверей, но с ней они дружили. Потому что Кэт, в отличие от многих, ходящих мимо собак с палками, ходила с пакетиком собачьего корма. Собаки уже знали ее и не только не нападали, а даже виляли хвостами. Но сегодня непривычный тут слышался лай.

– Быстрее, – тревожно поторопил Агловаль.

Кэт молча кивнула. Странный гулкий лай послышался где-то слева. Лай приближался. Что-то необычное слышалось в нем. Что-то странное и пугающее. Это был какой-то согласный хор, злобный и торжествующий.

– Как будто поют, – испуганно посмотрела на Агловаля Кэт.

– Я уже слышал эту песню, – сквозь зубы процедил он, берясь за меч. – Это Гончие Ада. Белые как снег, а уши их красны как кровь…

– Сейчас октябрь, Дикой Охоте еще не время! – возразила Кэт. – Врата Аннуна откроются только на исходе месяца…

Тропинка вдруг куда-то исчезла. Да и вообще место сделалось каким-то незнакомым… А жуткий лай все приближался.

Кэт уже начала задыхаться, когда сзади раздался изумленный возглас Агловаля. Не удержавшись, Кэт оглянулась. Пожалуй, это было ошибкой. Такого лучше не видеть – ноги меньше заплетаться будут. Гончие уже вышли на расстояние прямой видимости – уродливые красноглазые твари, более жуткие, чем гончие Аннуна. Но Агловаль смотрел не на Гончих, что плавно, не касаясь земли, но все же стремительно приближались, мерцая во тьме.

Она проследила направление взгляда Агловаля и увидела, что же так его изумило. Картина действительно оказалась феерической – настолько феерической, что Кэт просто остолбенела. Наперерез адской стае бодро мчался рыжий ком шерсти. В следующую секунду Кэт поняла, что это собака, и не просто собака, а чау-чау – только они носятся таким галопом, больше всего напоминающим полет детского мячика по низкой траектории. Но этот чау не просто несся! За ним гордо реял крупный надувной шарик достаточно обтекаемой формы, веревочка от которого была прочно зажата в зубах у чау. А под шариком болтался набитый полиэтиленовый пакет. Наверное, в пакете было немало дырочек, потому что он оставлял за собой облако какой-то странной темной пыли. Вот первая Гончая влетела в полосу этой пыли… и кубарем покатилась по земле, с громким визгом колотя себя лапами по носу. За ней вторая, третья… Чау тем временем бросился в сторону беглецов. Немного не добегая до людей, чау выплюнул веревочку, расставшись с шариком, и обогнал Агловаля с Кэт, пролаяв:

– За мной!

Шарик плавно и величественно поплыл вверх – видимо, был наполнен гелием. Размышлять особенно было некогда. Если уж этот странный пес как-то умудрился задержать адскую стаю, им он, наверное, не враг. Беглецы петляли среди гаражей, складов, каких-то полуразрушенных строений. Через некоторое время чау притормозил, уселся и принялся елозить лапами по морде. Только тут Кэт осознала, что на морде у пса на манер намордника напялен банальнейший строительный респиратор.

– Чего глазеешь? – мрачно поинтересовался чау. – Помоги лучше!

Ошеломленная Кэт помогла псу снять респиратор и не нашла ничего лучше, как спросить:

– Ты кто?

– Живу я тут. Так эти борзые недорезанные на той неделе вздумали поразмяться и за мной погонять – еле ушел. Вон клок из штанов выдрали!

И действительно, пышная шерсть задних лап, в просторечии именуемая штанишками, в одном месте понесла изрядный ущерб.

– Они думали, им это с лап сойдет! Щазз!

– Послушай, пес, а чем ты остановил стаю? – вмешался Агловаль.

– Как – чем? «Коктейль Молотова», только в собачьей модификации. Перец молотый черный, перец молотый красный, чили, паприка. Я даже кайенский перец отыскал – расстарался! Все палатки с пряностями на нашей оптовке обошел!

– А как же ты с продавцами договаривался? – поразилась Кэт. – То есть я ничего не хочу сказать, но… Ты же и до прилавка не достанешь…

– Во-первых, достану! А во-вторых, что ж я, больной на рынок в собачьей шкуре ходить? Твой приятель небось тоже за покупками не в латах ходит.