Самое Тихое Время Города - Страница 105

105

Мост был старый, потемневший от времени и ненадежный с виду. Причалить можно было только к правому берегу, там они и оставили лодку, почему-то уверенные, что если вернутся, то тут ее уже не застанут. На левом берегу в высокой мокрой от тумана траве змеилась широкая тропа. По ней они и пошли, совершенно не чувствуя ни голода, ни усталости.

Избушка на курьих ножках была как избушка на курьих ножках. Хотя и Игорь, и Анастасия представляли себе ее по-разному, но узнали сразу, с первого взгляда – она была именно такой, какой должна быть, и никакой другой. Наверное, и бабка в ней такая, как должна быть. И никакая другая.

Игорь глянул на Анастасию, поджал губы, крякнул и решительно подошел к избушке. Решимость тут и кончилась, потому что важно было с бабкой не напутать. Сказки все читали, но попадали в сказку отнюдь не все. Книжку в любой момент закрыть можно, а тут никуда не денешься, и все на своей шкуре…

– Избушка-избушка, – неуверенно попросил он, – встань ко мне передом, к лесу задом. Пожалуйста.

Избушка вдруг резко поднялась на необыкновенно высоких курьих лапах, заскрипела и начала медленно колыхаться и поворачиваться, топоча по и так вытоптанной до голой земли полянке. Внутри загромыхало – наверное, утварь полетела с полок. Понятно, почему бабка обычно такая злая и почему у нее в избушке всегда такой бардак.

Дверь распахнулась, оттуда высунулась встрепанная седая башка с громадным носом. Как бабка вообще с таким носищем ходила – непонятно, он просто обязан был перевешивать.

– Да что же это такое! Среди ночи! Ироды! – Бабка была не просто зла, она была очень зла. Чуть не рыдала. – До утра подождать не могли, а? – К бабкиным воплям аккомпанементом примешивался злобный кошачий мяв, растерянное блеянье, сердитое квохтанье и встревоженное карканье. Похоже, в избе спал целый зверинец.

Игорь стоял, разинув рот, не зная, как остановить словесный поток.

– Не могли! – вдруг крикнула Анастасия. – У меня ребенка украли, а я ждать буду?

Бабка перестала орать, чуть помолчала, затем продолжила уже просто брюзгливо:

– Ну и чего было избу крутить? В окно постучать нельзя, что ли?

– Не догадались, – развел руками Игорь.

С крыльца спустилась веревочная лестница.

– И кто вас только сюда прислал, – брюзжала бабка.

– Русалка, – ответил Игорь, помогая Анастасии залезть наверх.

– Русалка? – Бабка замерла на пороге. – Так вы что, ОТТУДА?

– Смотря что считать «тутом» и «тамом», – философски ответил Игорь, взбираясь на крыльцо. Внутри крепко пахло зоопарковой вольерой, пылью и травами, было темно и жарко, что-то меховое копошилось по углам. Бабка смахнула пыль с лавки передником, засуетилась у печки, бормоча:

– Что дело пытаете, оно видно… сейчас спроворим баньку, питье-угощение, поговорим, а потом и спать уложим…

– А можно без баньки? – робко осведомилась Анастасия.

– Нет! – рявкнула бабка. – Так положено.

После баньки оказалось, что изба чудесным образом преобразилась, как и бабка. Внутри было чисто, светло и уютно. На лавке растянулся черный кот, из-за печки торчала испуганная козья морда, курица с вороной мирно перекаркивались-переквохтывались на печке. Вкусно пахло пирогом и молоком, на отскобленном до золотистости столе стояли миски и кружки. А у печки хлопотала крепкая статная баба с крупноватым носом.

И пирог, и травяной чай, и молоко, и мед, и масло, и сметана – все было настолько вкусным, что оторваться было невозможно, и Анастасия, горестно вздохнув, плюнула на фигуру и принялась уплетать. Кот терся у ног, выклянчивая пирога. Игорь не устоял, и зверь ухватил добычу и, порычав для проформы, принялся за дело. Баба кинула взгляд на кота, но ничего не сказала. Потом из-за печки выбрался козел и стал ощутимо тыкаться под локоть, просовывая башку под руку, на стол. Игорь сунул ему в рот ломоть хлеба, и тот убрался. Хозяйка опять промолчала. Затем пожаловали курица с вороной. Сердитые, требовательные. Естественно, обделять этих двоих, после того как побаловали подачками их товарищей, было непростительно. Обе птицы получили по куску пирога и убрались восвояси. Курица, опровергая все пословицы, взлетела на балку под потолок, а потом перепорхнула на печку и долго там натужно квохтала. Хозяйка полезла на печь, что-то побормотала и спустилась с золотым яйцом. Сунула его куда-то, отерла руки и села за стол. Пока гости ели, она молчала. А потом, когда Игорь с Анастасией принялись благодарить, жестом остановила их.

– Ну, гости дорогие, в баньке я вас попарила, покормила-попоила, теперь, прежде чем спать уляжетесь, буду спрашивать, а вы – отвечать.

И совсем не по-сказочному звучал ее голос. Не было в нем утеньки-пусеньки, не было сказочного «понарошку». Была странная сила и странная власть. И говорила она так, как человек, который может и имеет право решать чужие судьбы.

– И неверный ответ будет дорого стоить. Ох дорого…

Она сидела, непонятным образом изменившаяся, сложив руки на столе. Грозная могучая женщина с черными змеями-волосами и бездонными провалами черных, как небытие, глаз. И изба изменилась, сделавшись похожей на боярский терем. И кот вдруг явился огромным, со страшными ножами-клычищами и зелеными горящими глазами. Он вытянулся во весь рост, точа стальные когти о косяк. Птицы в темноте закута смотрели, не мигая, красными глазами, чуть сверкая красными клювами, и красным горели глаза козлиной головы за печкой, и ухмылялась она острозубо.

Игорь чуть притянул к себе Анастасию и нащупал рукоять сабли.

– Марену железо не берет, – усмехнулась женщина. – Вы пили мое питье и ели мою еду, тут моя власть. Так-то, гости дорогие… Ответите мне нелживо – помогу вам, чем смогу. Нет – не взыщите.

105